свободны,
Димитрий.
В ответ ей Санин крепко-крепко притиснул ее руку к своей груди и повлек
ее вперед.
- Мама,- сказала Джемма, входя с Саниным в комнату, где сидела фрау
Леноре,- я привела настоящего!
/v 142
ХХIХ
Если бы Джемма объявила, что привела с собою холеру или самую смерть,
фрау Леноре, должно полагать, не могла бы с большим отчаянием принять это
известие. Она немедленно села в угол, лицом к стене,- и залилась слезами,
почти заголосила, ни дать ни взять русская крестьянка над гробом мужа или
сына. На первых порах Джемма до того смутилась, что даже не подошла к матери
- и остановилась, как статуя, посреди комнаты; а Санин совсем потерялся -
хоть самому удариться в слезы! Целый час продолжался этот безутешный плач,
целый час! Панталеоне почел за лучшее запереть наружную дверь кондитерской,
как бы кто чужой не вошел - благо, пора стояла ранняя. Старик сам чувствовал
недоумение - и во всяком случае не одобрял поспешности, с которой поступили
Джемма и Санин, а, впрочем, осуждать их не решался и готов был оказать им
покровительство - в случае нужды: уж очень не любил он Клюбера! Эмиль считал
себя посредником между своим другом и сестрой - и чуть не гордился тем, что
как это все превосходно удалось! Он никак не в состоянии был понять, чего
фрау Леноре так убивается, и в сердце своем он тут же решил, что женщины,
даже самые лучшие, страдают отсутствием сообразительной способности! Санину
приходилось хуже всех. Фрау Леноре поднимала вопль и отмахивалась руками,
как только он приближался к ней,- и напрасно он попытался, стон в отдалении,
несколько раз громко воскликнуть: "Прошу руки вашей дочери!" Фрау Леноре
особенно досадовала на себя за то, что "как могла она быть до того слепою -
и ничего не видеть!" "Был бы мой Джиован Баттиста жив,- твердила она сквозь
слезы,- ничего бы этого не случилось!" - "Господи, что же это такое? - думал
Санин,- ведь это глупо наконец!" Ни сам он не смел взглянуть на Джемму, ни
она не решалась поднять на него глаза. Она ограничивалась тем, что терпеливо
ухаживала за матерью, которая сначала и ее отталкивала...
Наконец, мало-помалу буря утихла. Фрау Леноре перестала плакать,
дозволила Джемме вывести ее из угла, куда она забилась, усадить ее в кресло
возле окна и дать ей напиться воды с флердоранжем; дозволила Санину - не
приблизиться... о нет! - но по крайней мере остаться в комнате (прежде она
все требовала, чтобы он удалился) и не перебивала его, когда он говорил.
Санин немедленно воспользовался наступившим штилем - и выказал красноречие
изумительное: едва ли бы сумел он с таким жаром и с такой убедительностью
изложить свои намерения и свои чувства перед самой Джеммой. Эти чувства были
самые искренние, эти намерения - самые чистые, как у Альмавивы в "Севильском
цирюльнике". Он не скрывал ни от фрау Леноры, ни от самого себя невыгодной
стороны этих намерений; но эти невыгоды были только кажущиеся! Правда: он
чужестранец, с ним недавно познакомились, не знают ничего положительного ни
об его личности,ни об его средствах;но он готов привести все нужные
доказательства того, что он человек порядочный и не бедный; он сошлется на
самые несомненные свидетельства своих соотчичей! Он надеется, что Джемма
будет счастлива с ним и что он сумеет усладить ей разлуку с родными!..
Упоминовение разлуки - одно это слово "разлука" - чуть было не испортило
всего дела... Фрау Леноре так и затрепетала вся и заметалась... Санин
поспешил заметить, что разлука будет только временная - и что, наконец, быть
может, ее не будет вовсе!
Красноречие Санина не пропало даром. Фрау Леноре начала взглядывать на
него, хотя все еще с горечью и упреком, но уже не с прежним отвращением и
гневом; потом она позволила ему подойти и даже сесть возле нее (Джемма
сидела по другую сторону); потом она стала упрекать его - не одними взорами,
но словами, что уже означало некоторое смягчение ее сердца; она стала
жаловаться, и жалобы ее становились все тише и мягче;
/v 143 они чередовались вопросами, обращенными то к дочери, то к
Санину; потом она позволила ему взять ее за руку и не тотчас отняла ее...
потом она заплакала опять - но уже совсем другими слезами... потом она
грустно улыбнулась и пожалела об отсутствии Джиован Баттиста, но уже в
другом смысле, чем прежде... Прошло еще мгновенье - и оба преступника, Санин
и Джемма, уже лежали на коленях у ног ее, и она клала им поочередно свои
руки на головы; прошло другое мгновенье - и они уже обнимали и целовали ее,
и Эмиль, с сияющим от восторга лицом, вбежал в комнату и тоже бросился к
тесно сплоченной группе.
Панталеоне глянул в комнату, ухмыльнулся и нахмурился в одно и то же
время - и, отправившись в кондитерскую, отпер наружную дверь.
ХХХ
Переход от отчаяния - к грусти, а от нее к "тихой резиньяции"
совершился довольно скоро в фрау Леноре; но и эта тихая резиньяция не
замедлила превратиться в тайное довольство, которое, однако, всячески
скрывалось и сдерживалось ради приличия. Санин с первого дня знакомства
пришелся по нутру фрау Леноре; свыкшись с мыслию, что он будет ее зятем, она
уже не находила в ней ничего особенно неприятного, хотя и считала долгом
сохранять на лице своем несколько обиженное... скорей озабоченное выражение.
К тому же все, что произошло в последние дни, было так необычайно... Одно к
одному! Как женщина практическая и как мать, фрау Леноре почла также своим
долгом подвергнуть Санина разнообразным вопросам, и Санин, который,
отправляясь утром на свидание с Джеммой, и в помыслах не имел, что он
женится на ней,- правда он ни о чем тогда не думал, а только отдавался
влечению своей страсти,- Санин с полной готовностью и, можно сказать, с
азартом вошел в свою роль, роль жениха, и на все расспросы отвечал
обстоятельно, подробно, охотно. Удостоверившись, что он настоящий, природный
дворянин, и даже несколько удивившись тому, что он не князь, фрау Леноре
приняла серьезный вид и - "предупредила его заранее", что будет с ним
совершенно бесцеремонно откровенна, потому что к этому принуждает ее
священная обязанность матери! - на что Санин отвечал,что он от нее иного не
ожидал, и сам ее убедительно просит не щадить его!
Тогда фрау Леноре заметила ему, что г-н Клюбер (произнесши это имя, она
слегка вздохнула и сжала губы и запнулась) - г-н Клюбер, бывший Джеммин
жених, уже теперь обладает восемью тысячами гульденов дохода - и с каждым
годом эта сумма будет быстро увеличиваться,- а его, г-на Санина, каков
доход?
- Восемь тысяч гульденов,- повторил протяжно Санин.- Это на наши деньги
- около пятнадцати тысяч рублей ассигнациями... Мой доход гораздо меньше. У
меня есть небольшое имение в Тульской губернии... При хорошо устроенном
хозяйстве оно может дать - и даже непременно должно дать тысяч пять или
шесть... Да если я поступлю на службу - я легко могу получить тысячи две
жалованья.
-- На службу в России? - воскликнула фрау Леноре.- Я, стало быть,
должна расстаться с Джеммой!
- Можно будет определиться по дипломатической части,- подхватил Санин,-
у меня есть некоторые связи... Тогда служба происходит за границей.А то вот
еще что можно будет сделать - и это гораздо лучше всего: продать имение и
употребить вырученный капитал на какое-нибудь выгодное предприятие,
например, на усовершенствование вашей кондитерской .
Санин и чувствовал, что говорит нечто несообразное, но им овладела
непонятная отвага! Он глянет на Джемму, которая с тех пор, как начался
"практический" разговор, то и дело вставала, ходила по комнате, садилась
/v 144
опять,- глянет он на нее - и нет для него препятствий, и готов он
устроить все, сейчас, самым лучшим образом, лишь бы она не тревожилась!
- Господин Клюбер тоже хотел дать мне небольшую сумму на поправку
кондитерской,- промолвила, после небольшого колебания, фрау Леноре.
- Матушка! ради бога! матушка! - воскликнула Джемма по-итальянски
- Об этих вещах надо говорить заблаговременно, дочь моя,- отвечала ей
фрау Леноре на том же языке.
Она снова обратилась к Санину и стала его расспрашивать о том, какие
законы существуют в России насчет браков и нет ли препятствий для вступления
в супружество с католичками,- как в Пруссии? (В то время, в сороковом году,
вся Германия еще помнила ссору прусского правительства с кельнским
архиепископом из-за смешанных браков.) Когда же фрау Леноре услыхала,что,
выйдя замуж за русского дворянина, ее дочь сама станет дворянкой,- она
выказала некоторое удовольствие.
- Но ведь вы должны сперва отправиться в Россию?
- Зачем?
- А как же? Получить позволение от вашего государя? Санин объяснил ей,
что это вовсе не нужно... но что, быть может, ему точно придется перед
свадьбой |
